Это я
Оскар Клод Моне:
Дама с зонтиком (1886)
Дама с зонтиком — это я.
У Камиллы зонтик от солнца.
Пожелаем ей спокойствия.
Видите за ней Жана?
Камилла была обожаема.
Тогда Клод, которому возраст
Христа
Был начертан на лбу,
Восходом солнца шумно, весело
разогнал стоячие воды
Луи Леруа.
Дама с зонтиком — это я.
Я знаю то, что знаю:
Клод волшебством момента
словно козырем побил все карты.
А я, вторая мать Жана,
Стою на ветру
с голубым шарфом,
Как будто меня кто-то рисует.
И наконец случилось.
Клод набросал меня на холст,
Придав мне сходство с больной Камиллой.
Посмотрите на меня —
То, что на поясе, не цветок.
Даже не видно лица абриса…
Дама с зонтиком — это я!
Я, Клод.
До той самой улыбки
Леонардо
В пору младенческих игр
погладила ему губы птица
перьями своих крыл
(когда жребий бросает судьба,
то это всегда злая фея).
В кисть была вложена
страсть к высоте,
В колыбели послышался треск.
Опьяненных полётом
приветствовал птиц,
завздыхала Флоренция,
зашуршали травы.
В Тоскании ждёт рассвет
Мадонна в скалах,
травы опять зашуршали,
а Флоренция завздыхала.
Никто не знает, сколько лиц он изобразил
до той самой улыбки.
НЕДОЛГАЯ БЕССМЕРТНАЯ ЛЮБОВЬ
Мы балерины Дега.
С глазами, позолочёнными лампами
и мощными прожекторами.
Осыпается парижская синяя краска с занавеса,
так что о неё можно пораниться.
Для нас упоительно смычков звучание,
мы разбрасываем по небу наши звёзды,
а Эдгар абсентно рисует
свои корни орлеанские.
Минуту мы поправляем пачки,
потом головной убор,
а он рассматривает нас в упор,
художник, помешанный на уставших прачках.
Воспевает своих женщин в сонетах,
хочет тем самым затемнить звёзды
в глазах своих прачек.
Но когда балерины на сцене
танцуют,
у него голове ржут кони,
а черноволосые, рыжие и блондинки
клеят его четырехлистный клевер
себе на подошвы.
Они на синих стрекоз похожи,
что над озёрной гладью реют
в дрожащем воздухе.
В любовь на всю жизнь они не верят.
(preložila Jelena Stepanova)
***
Опять иду той же самой дорожкой
передо мной собака
по правой руке плотина
и я напрасно стараюсь понять
откуда крадётся шорох песка
приносящий воспоминание
о том тихом дне
со смеющимися устами:
Знаешь, что дым из быстрицкого крематория
пахнет картофельной шкуркой?
Я чувствовала
как сквозь меня пронёсся ветер
словно песок просеяли сквозь сито
В тот день моего мужа сожгли в крематории
И сейчас на прогулке
тот же самый звук
Я знаю:
у рыб на другой стороне плотины
бьются сердца
как маленькие тамбурины
Жёлтый дом
Я люблю этот дом
в углы которого
я вдыхаю свои желания
в паутину впутываю
маленькие тайны
Даже стены проникнуты
смехом внучат
На фотографии днём
я углядываю в компьютере
У самого старшего внука
уже растут маленькие усики
а внучку недавно
в шапочке и в маске
я почти не узнала
Такое странное время
Хочу обнять самых близких
а руки как у марионетки.
Вечером, когда я лежу в постели
я похожа на улитку
Я всё еще тикаю
я всё еще тикаю
***
Мне понравилось
слушать игру на барабане.
Без музыки.
Просто так
только барабан.
Палочки и мембрана
так иногда
чередуют
моё собственное биение.
Они бьют
и дозволяют сердцу
успокаиваться.
Тогда я с ним скрываюсь
за углом
и мы оба
тихо смеемся.
Небо
Небо надо мною выше
как бывало прежде
Оно отражается
от глади Дуная
за моим забором
Иногда на деревянном столе на дворе
Я оставляю
зеркало
чтобы его утешить 9
Круги
На картине Штефана Полака
полно воды и синих птиц
Птицы и вода
Каждый день доливаю
корыто в саду
до самого края
чтобы птицам было что пить
Капли на поверхности
рассыпаются на мелкие
сливаются в крупные
большие круги
лижут зелёные края корыта
переливаются на траву
и там исчезают между её корней
Такой художник повинен примечать все воды
И ту мою
***
В чулане пахнет яблоками
в маленькое оконце
вторгается звон колокола.
Каждый полдень при звоннице стоит старец.
Его путь к колоколу
долог.
Он приезжает в коляске
стоит выгнувшись
как чёлн на зеркальной воде
пока не откроется дверца малой звонницы.
Мельком он взглядывает на часы,
а потом спокойно тянет верёвочку.
Обеденные запахи пронизывают деревню
год от года отворяются окна
и со звоном колокола
в домах подносят к устам первую ложку.
Но сегодня ещё не полдень.
Последний звон вгрызается в яблоко,
и я боюсь спросить,
по ком он звонит.
***
На сливе
у которой еще не пробились почки
сидит петух
кукарекает твою
з-а-к-о-д-и-р-о-в-а-н-н-у-ю
жизнь
а слива тебе уже переводит
только дыши
выдыхай свою кривду
а потом брось её курам на смех
Пойди приголубь дом
что однажды станет твоим
Может, в нём жил тот
кто схоронил кусок калача
в замочной скважине
а может тот
который выковыривал грязь из-под ногтей
Выбрось всё это
за дунайскую ограду
пусть пенный шлейф
круизного парохода
унесёт его с водой
Садись на скамейку ждать когда лопнут первые почки
Звуки
Звуки деревни это не только
Косилки
кукареканье петухов
опрыскивание деревьев
гуление голубей на крышах
предвечерние соседские речи
у ворот
внезапное воркотание
в воскресное утро
которое кто-то выковал
в цент
ре
сло
г
а
***
Когда я в апреле
открывала в инете новости о состоянии мира
за четыре часа от Ковида скончалось почти
две тысячи людей
И меня уже не радовало
что день удлинился за неделю
на целых двадцать две минуты
Когда я ночью перед первым мая
в полночь отворила окно
щебетали деревья
Maja
У моей подруги Майи
в последние годы
иначе бежало время
Каждый день становился
всегда её новой и новой жизнью
Утром размеренно шагает
в школу
с божьей коровкой на пальце
Полети на небо
Полдень как дорога гусеницы
Песня Сольвейг любви
и другие любви
вечер при кваканье лягушек
теряется между складками ряски
нашего озера
В конце апреля
ей хотелось жить
ещё по крайней мере три месяца
это
девяносто
малых жизней
она сказала
Больше чем кошка
(preložila Marina Ťjurina Oberlander)
